Ежов. История `железного` сталинского наркома - Алексей Полянский

«Париж. Шведу, Яше. 28.09.1937 лично.

Ваш план принимается. Хозяин просит сделать все возможное, чтобы прошло чисто. Операция не должна иметь следов. У жены должна сохраниться уверенность, что тринадцатый жив и находится дома. Алексей»44.

Ежову тогда еще не было известно, что накануне французской полицией уже была арестована Надежда Плевицкая как соучастница похищения Миллера и впоследствии осуждена парижским судом к двадцати годам каторжных работ. Пятого октября 1940 года она скончается в Центральной тюрьме города Ренн.

По плану Орлов и Серебрянский должны были вывезти Фермера на арендованном на подставное лицо небольшом частном самолете с курсом на Испанию, но с таким расчетом, чтобы Скоблин из Франции вылетел, но в Испанию не прилетел.

В качестве доказательства выполнения операции Орлов должен был направить в Центр обручальное кольцо Скоблина. Уже потом, на всякий случай, в иностранном отделе НКВД был распущен слух, что Фермер благополучно прибыл в Испанию, но потом погиб во время бомбардировок Барселоны немецкой авиацией.

После похищения Миллера руководителем РОВСа стал генерал-лейтенант Абрамов, которого через год сменил генерал от кавалерии Павел Николаевич Шатилов. Никому из них не удалось сохранить РОВС как дееспособную и активную организацию и ее авторитет в белой среде. Эта операция советской разведки лишила фашистскую Германию возможности использовать в войне против СССР организованные силы белой эмиграции.

Ежов по натуре был очень скрупулезным и въедливым человеком. Когда он начинал какое-либо дело, то старался изучить все досконально или, по крайней мере, сделать все от него зависящее в этом направлении.

Но международные вопросы, которыми приходилось заниматься, имея под своей властью внешнюю разведку, плохо давались его познанию. Сам он в них до конца так и не разобрался и всегда руководствовался мнением Сталина.

Советский разведчик Вальтер Кривицкий (Самуил Гинзбург) так описывал беседу с Ежовым в апреле 1937 года.

«В то время мне представился случай пообщаться с Ежовым, который в тот период стоял во главе НКВД. Он только что доложил Сталину об одной моей операции. Ежов, в молодости рабочий-металлист, был воспитан в сталинском духе. Этот организатор печально знаменитых чисток был человеком недалекого ума. Любой свой вопрос он нес к Сталину и все, что говорил ему Хозяин, повторял слово в слово, а затем претворял в дело.

Мы с Ежовым обсудили ряд поступивших к нам сообщений, касающихся недовольства, зревшего внутри Германии, и возможной оппозиции Гитлеру со стороны старых монархических группировок. Как раз в тот день обсуждался этот вопрос со Сталиным. Его слова были буквально фонографической записью слов самого Хозяина.

— Что это за чепуха о недовольстве Гитлером в германской армии? воскликнул он. — Чем может быть довольна армия? Хорошим снабжением? Его обеспечивает Гитлер. Хорошим оружием и снаряжением? Их поставляет Гитлер. Престижем и почетом? Их дал Гитлер. Ощущением власти и радостью победы? Они исходят тоже от Гитлера. Вся эта болтовня насчет волнений в армии — чепуха. Что касается капиталистов, то для чего им кайзер? Они хотели, чтобы рабочие вернулись на фабрики? Но это сделал для них Гитлер. Они хотели избавиться от коммунистов? Гитлер засадил их в тюрьмы и лагеря. Они по горло сыты профсоюзами и забастовками. Гитлер поставил рабочее движение под контроль государства и запретил забастовки. Чем капиталистам тут быть недовольными?

Ежов еще долго распространялся в том же духе. Германия сильна. Она теперь сильнее всех в мире. Такой сделал ее Гитлер. Кто может в этом сомневаться? Кто, находясь в здравом уме, может не считаться с этим? Он тут же процитировал Сталина: «Мы должны прийти к соглашению с такой сверхдержавой, как нацистская Германия».

Другой разведчик, Александр Орлов, говорил, что «Ежов любил льстить Сталину и сообщал ему только то, что Хозяин хотел услышать».

Но основной задачей иностранного отдела НКВД все же оставалась работа против тех сил за границей, которые еще представляли угрозу для Советского Союза и сталинского руководства.

В июле 1933 года, после прихода к власти во Франции блока радикалов и социалистов во главе с Эдуардом Даладье, Троцкий получил от французского правительства разрешение на пребывание в этой стране и покинул Турцию. Теперь он получил возможность более тесных контактов с представителями левых сил как Европы, так и других континентов. Во Франции Троцкого посещали его сторонники из Германии, США, Англии, Испании, Австрии, Китая и других стран. Среди первых посетителей были лидер социалистической молодежи Бельгии Поль Анри Спаак, будущий генеральный секретарь НАТО, который «тогда почитал Троцкого и прилежно, хотя и с опасением, подчинялся ему».

Однако пребывание Троцкого во Франции вызвало негативную реакцию и правых, и левых. Буржуазная пресса писала, что Троцкий перебрался в Европу, чтобы инициировать там социалистическую революцию, а просталинская компартия Франции требовала депортации «ренегата коммунистического движения». Правительство СССР также оказывало на Францию давление в вопросе высылки Троцкого. Причем оно усиливалось по мере улучшения советско-французских отношений. В адрес Троцкого раздавались постоянные угрозы, и ему приходилось часто менять место жительства и даже внешность. Однако и в этих условиях он продолжал борьбу со Сталиным и пытался консолидировать вокруг себя все отколовшиеся от промосковских левых партий силы, а также ультралевые элементы, в том числе анархистов, действуя по принципу, что любой марксист, не разделяющий политику Сталина и Коминтерна, является его, Троцкого, союзником.

«С чем он [Сталин] не может примириться, так это с возрождением мирового революционного движения под самостоятельным знаменем», — писал Троцкий.

В июле 1933 года Троцкий пришел к выводу, что Коминтерн перестал быть революционной силой, превратившись в послушное орудие Сталина, поэтому нужно создавать новый, четвертый, Интернационал, способный перехватить ведущую роль в международном коммунистическом движении у Коминтерна. Он решил апеллировать ко всем считавшимся им здоровым элементам в мировом коммунистическом движении и объединить их в новом Интернационале, способном поднять массы на международную революцию.

Для создания четвертого Интернационала у Троцкого уже была определенная политическая база. К объединению своих сторонников в мировом масштабе Троцкий приступил сразу после своей высылки из СССР. Первым итогом его усилий стала Международная конференция в Париже в 1930 году, на которой были представлены 8 партий и групп левой оппозиции. Они объявили, что формально остаются в рядах Коминтерна и создали постоянный координационный орган — Международный секретариат левой оппозиции. В том же году к ним примкнула болгарская группа «Освобождение», около трех тысяч греческих марксистов.

Вторая конференция международной левой оппозиции, включавшая представителей 11 стран, состоялась в феврале 1933 года. К этому времени членом международного секретариата стала Рут Фишер, в середине двадцатых годов возглавлявшая компартию Германии. В начале тридцатых годов заметную роль в рядах интернациональной левой оппозиции играла испанская секция, возглавляемая Андресом Нином, которая затем откололась и образовала независимую рабочую партию марксистского единства.